Вот, собственно, что и произошло 8 сентября 1826 года, когда уставший, невыспавшийся, изнервничавшийся и ухе готовый разделить участь декабристов опальный поэт неожиданно оказался воскрешён и был щедро осыпан милостями нового государя. Поэтому не удивительно, что Пушкин «посвятил» этому событию одно из лучших своих стихотворений.
Рассмотрим теперь стихотворение «Пророк» через призму религиозности поэта и изложим мнение о нём представителей двух разных групп пушкинистов.
Охарактеризуем стихотворение с точки зрения пушкинистов, отстаивающих идею о православности поэта. Для этого вновь вернёмся к монографии В. Непомнящего «Да ведают потомки православных», где он проводит исследование текста «Пророка» и доказывает религиозность идеи этого произведения. Рассмотрим его аргументы более подробно.
Физическому преображению поэта в пророка посвящены двадцать четыре из тридцати строк. В точном центре этих двадцати четырёх строк -
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полёт,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
Вот, что внял поэт-пророк своим новым слухом (слух - главное для поэта). Перед нами - вертикальная картина мироздания, услышанная вся разом, но непросто физически, от верха до низа, а метафизически, от горнего до дольнего. Дав поэту-пророку её услышать, Бог повелевает ему глаголом жечь сердца.
Стало быть, глагол этот - о тайне мироздания. Однако почему слово о таком знании должно жечь? У Пушкина вся громада мироздания звучит, происходит и свершается ради человека. Это и есть тайна, которую услышал, узнал и постигнул пророк и о чём ему велено говорить людям. И как может это знание не жечь сердец, если оно неизбежно напоминает, что человеческое существование на каждом шагу очевидным и постыдным образом не отвечает предназначению и достоинству существа, для которого совершается всё бытие?
Помимо православной существует ещё и атеистская точка зрения на смысл этих стихов. Обратимся к комментарию, написанному С. Бонди для сборника стихов Пушкина, напечатанному издательством «Детская литература» в 1965 году.
В этом замечательном стихотворении зрелого Пушкина говорится об идеале поэта и о том, какими свойствами должен он (в отличие от обычного человека обладать),чтобы достойно выполнять своё назначение. Если в других стихотворениях, говоря о поэзии и поэте, Пушкин пользуется аллегорическими образами античной мифологии, то здесь он обращается к библейскому тексту. В стихотворении рассказывается о том, как посланник бога, серафим преобразует всю природу человека, чтобы сделать из него поэта-пророка. У него открываются глаза («зеницы») - он может теперь всё видеть и понимать («вещие», то есть мудрые «зеницы»); он слышит и как в небе летают ангелы, и как растёт трава. Это тонкое и мудрое понимание реальной действительности нельзя передать обыкновенной речью («и празднословной и лукавой»), и серафим даёт ему «жало мудрыя змеи» вместо языка; наконец вместо обычного «сердца трепетного» он вдвигает ему в грудь «угль, пылающий огнём»: ведь только на самом жарком накале своих чувств поэт способен создавать высокопоэтические произведения. Но и этого полного преображения, изменения всех чувств и способностей человека оказывается недостаточно: «Как труп в пустыне я лежал…». Нужна ещё высокая цель, высокая идея, во имя которой поэт творит и которая оживляет, даёт смысл, содержание тому, что он так глубоко и точно видит и слышит, так жарко чувствует и так тонко и мудро умеет выразить в слове. Эта «цель», эта «большая идея» образно обозначена, как «бога глас», взывающий к «пророку», как воля бога, наполняющая его душу, оживляющая её(«Восстань, пророк…») и повелевающая ему «жечь сердца людей» своим поэтическим словом («глаголом»), показывая им подлинную, верную, неприкрашенную правду жизни.
CТРАНИЦЫ
Предыдущая
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
26
27
29
30
31
32
33
34
Cледующая
На главную страницу...